Чёрный день - Страница 128

128

Данилов воровато оглянулся — опять ему всюду мерещились подкрадывающиеся тени — и потащил свою добычу к ближайшему подъезду. На его лице блуждала довольная улыбка. Ещё бы, трофеи были его пропуском в будущее, даже если оно не сулило ничего светлого.

Ревизия содержимого мешка заняла добрых двадцать минут и стала самым приятным событием последних недель. Саша воспринимал её как заслуженную награду за свой кровавый ратный труд, и всё же это было странное кисло-сладкое, радостно-горькое ощущение. К ликованию примешивался страх самому получить топором по черепу. Что-то подсказывало парню, что от него он избавится не скоро.

Он составил список своих новых приобретений. Получилось вот что:

...

Сало солёное — 2 кг.

Шпик венгерский — 0,6 кг.

Тушёнка говяжья — 8 банок по 380 г.

Сгущённое молоко — 4 банки.

Пряники мятные — ок. 2,5 кг.

Крупа гречневая — 3 кг.

Молоко сухое — 400 г.

Лапша быстр. приготовления — 23 пачки.

Бульонные кубики (разн.) — 110 штук.

Шоколад натуральный — 5 плиток по 100 г.

Сухари (серый хлеб) — ок. 4,5 кг.

Чай чёрный байховый — 5 пачек по 350 г.

Если сложить найденное… нет, добытое в честном бою, с тем, что уже он уже имел на руках, получится неплохой капиталец. Да он просто богач. Олигарх, хе-хе. Теперь бы не дать себя раскулачить. Если расходовать продукты умеренно, то их с лихвой хватит на месяц. А больше и не понадобится. Даже при самой черепашьей скорость за это время он доберётся до места назначения.

Увлёкшись заготовками провианта, Александр совсем забыл о первоначальной цели своего прихода в город — отдыхе. Но теперь, когда он разложил на кухонном столе свою скудную добычу, усталость вдруг нахлынула на него с удвоенной силой. Господи, как же он вымотался за этот день… Уму непостижимо. Это же было почище, чем шесть пар теоретической грамматики подряд высидеть.

Наскоро перекусив и выпив чая с вареньем при радующем глаз свете замечательного фонарика, Саша залез прямо в одежде под одеяло и вскоре забылся здоровым сном человека физического труда. Ещё один чёрный день был позади.

Ему приснился Новосибирск. Не новый — с погнутыми фонарными столбами, перевёрнутыми автобусами, домами, превратившимися в нагромождения из бетонного крошева и битых кирпичей. Старый. С неразграбленными полками супермаркетов, заставленными едой, застеклёнными окнами и новенькими машинами, припаркованными у сверкающих ремонтом зданий. Но без людей. В звенящей тишине он шёл один по вымершим улицам, звал кого-то по имени, но даже эхо не отвечало на его отчаянный призыв. Ему было страшно только в самом начале. Потом, по мере того как он проходил через пустые районы к центру, ужас постепенно съёживался и перешёл в удивительное чувство покоя и тихой отрешённой радости. Ему и одному было хорошо.

Он никогда не любил этот город, так и не ставший ему родным. Но от мысли, что никто больше не потревожит, никто не обидит его, и всё это изобилие принадлежит ему, Саше сделалось тепло и приятно.

Александр быстро забыл о человеке, имени которого так и не узнал. Перед сном этот образ был ещё достаточно свеж, но на следующее утро потускнел под натиском новых событий. Начали стираться детали, пока, наконец, от него не остались лишь бледные контуры.

Саша знал свойство своей памяти — помнить плохое, постыдное, мучительное, но это не относилось к тому, что он совершил полчаса назад. Мальчики кровавые не стояли у него в глазах, и ни разу лицо убитого им человека не являлось Саше в его спутанных сновидениях.

Данилов долго не мог поверить, что отделался так легко, и ожидал отсроченных мук совести. Однако ни через день, ни через два, ни даже через пять болезненное раскаяние не наступило. Недели сменялись неделями, а голос совести не давал о себе знать. Синдрома Раскольникова Александр избежал.

Часть 4. Лёд

Кто говорит, мир от огня
Погибнет, кто от льда.
А что касается меня,
Я за огонь стою всегда.

Но если дважды гибель ждёт
Наш мир земной, — ну что ж,
Тогда для разрушенья лёд
Хорош,
И тоже подойдёт.

Глава 1. Охрана порядка

В который раз ему не дали спокойно пообедать. Помешал звонок телефона. Вот уже третий день благодаря местным Кулибиным линия была проведена прямо к нему в «кабинет» — отгороженный закуток пункта управления. Предполагалось, что заместитель коменданта по общим вопросам, как он скромно значился, должен быть на связи в любое время дня и ночи. Как раз для решения этих вопросов. На практике же его чаще всего беспокоил сам генерал.

Демьянов нажал на кнопку, и тут же крик Прохорова заставил его сморщиться:

— Общая тревога! Поднимай всех и веди в секцию шесть! Тут такое… Настоящий бедлам!

«Ни хрена себе… Что такое? — пронеслось у него в голове. — Голодный бунт? Неужели уже?»

— Захар Петрович, что случилось? — спросил он, но генерал уже дал отбой.

Вот засранец, нет чтоб объяснить всё по-людски! Пожелав начальнику стать первой и последней жертвой массовых беспорядков, Сергей Борисович начал обуваться. В этот момент телефон зазвонил снова. Это был Ефремов, и он изложил всё чётко и ясно, чем сэкономил майору массу времени и нервов. Зря он только первым оповестил генерала.

— Сергей Николаевич, в пятой и шестой секциях массовая драка. Звоню с матсклада. Началось полчаса назад, вроде бы на почве межнациональной розни. Прибежали из третьей, тут разгром, раненые, вверх дном всё. Говорят, «чёрные» приходили. Народ пошёл им мстить. Человек сто, не меньше, с прутами, ножи у некоторых. Теперь они в коридоре чёрт-те что устроили. Жертвы уже есть.

128