Чёрный день - Страница 46

Мало кто в эти дни продолжал заботиться о других. Даже в том, чтобы разделить запас продуктов на крохотные ежедневные пайки, а не выдавать каждому недельный рацион, был свой смысл. По шоссе постоянно приходили новые люди, и раздать всё сегодня означало оставить ни с чем тех, кто придёт завтра.

Размышления всегда помогали Саше скоротать время. Он и не заметил, как подошла его очередь. Кордон из вооружённых бойцов и краткий, но тщательный обыск на входе только усиливали сходство с концертом популярной группы.

Видимо, эксцессы уже случались, подумал Данилов. Миновав разгромленный коридор, он оказался в длинном полутёмном помещении, освещённом парой исправных ламп. Но сбиться с пути ему не дали указатели, нанесённые светящейся краской на стенах, и несколько ополченцев в камуфляже, которые направляли поток людей, как регулировщики — транспорт. Возле двери какой-то подсобки Александр чуть задержался. Оттуда доносилось фырчание, а в воздухе висел терпкий запах бензина.

Элементарно, Ватсон. Должно быть, там генератор. Вот, значит, откуда у них электричество.

Но поразмышлять об этом парню не дали, ненавязчиво подтолкнув в спину. Мол, не задерживай людей. Впрочем, его уже не надо было подгонять. Его нос учуял другие запахи, гораздо приятнее. Запахи еды!

Неприветливая женщина с осунувшимся усталым лицом сунула Саше в руки кулёк, свёрнутый из газетного листа. Данилов быстро убрал его в заранее приготовленный пакет и уже собирался толкнуть тяжёлую железную дверь, когда услышал приближающийся гомон и топот. Из неосвещённых глубин магазина появились грузчики, которые притащили четыре мешка с чем-то сыпучим. Вид у них был даже более утомлённый, чем у «продавщицы», как его по привычке тянуло назвать женщину, стоявшую на раздаче.

— Всё, амба, — зло бросил один, опуская тяжёлый куль у прилавка. — Нету больше макарон.

— Да ты чего? — вытаращилась раздатчица. — Там же сорок пять было…

— Было да сплыло. Семёныч ноги приделал.

— Как?! Когда, блин?

— Да вот, минут десять как. Вывел свою «Газель», сука, типа домой поедет. Кто ж знал, что он загрузил её под завязку. А эти тоже хороши, не обыскали. Мол, начальничек, значит, вне подозрений. Ну, подходим мы, значит, к этим, которые позавчера привезли. Чувствуем, что-то не то. А там цемент! Прикинь? Догнать бы… да где его, гада, теперь ловить.

Они ещё долго обсуждали поступок коллеги, но Саша не слушал. В этот момент он заметил нечто, заставившее его мгновенно забыть о похищенных макаронах. Фортуна улыбнулась ему. Но улыбнулась не ласково, а хитро — дразня, подзадоривая. Лови момент, парень, не упусти свою удачу.

Стойка прилавка была открыта. На полу прямо перед ним стояли рядком десять пакетов — каждый вдвое больше врученного ему. Эти пайки были упакованы в полиэтилен, что делало их похожими на подарочные наборы, которые выдают школьникам на новогоднем утреннике. Через прозрачный материал можно было разглядеть их содержимое, выглядевшее так соблазнительно, что слюнки текли. Невозможно было удержаться.

Для кого их приготовили? Неважно. Саша думал о другом. Мысли неслись со скоростью курьерского поезда. Куда только подевались апатия и меланхолия! Через секунду в его голове созрел чёткий план действий.

Пакетиков было больше десяти. Все взять нельзя, но если их станет парой меньше, никто сразу не заметит. Когда поднимется шум, он будет уже далеко, а разыскать в этом муравейнике человека никто не сможет и с собаками. К тому же из-за двух мешочков никто не станет ворошить эту кучу лишний раз. Люди и без того на взводе.

Александру не пришлось перебарывать себя, инстинкт сделал всё за него. Он двигался словно на автопилоте, движимый древней атавистической программой, именуемой «Выживание».

Саша осторожно проверил взглядом каждого в зале. Как на экзамене — перед тем как достать «шпору» и начать скатывать, надо отследить, куда смотрит каждый препод из комиссии, чтобы не запалиться. Даже отличники без этого не обходились. Да кто не знает — даже аспиранты списывали. В том числе и сорокалетние, убелённые сединами.

Родиться в России — жить не по правилам. Ходить по газонам, кидать мусор мимо урны, забираться на скамейку с ногами. Раньше это казалось Саше признаками азиатской дикости. И только теперь до него дошло, что если у русских и есть шанс, то он связан именно с этими особенностями народной души.

Раздатчица отвернулась от него, что-то обсуждая с грузчиками на повышенных тонах.

«Последняя… — доносилось до него. — Нет… На один день… Дальше что?.. Как?..»

Перегнуться через прилавок и протянуть руку не так уж сложно, когда в тебе почти два метра роста. На раз — расстегнуть молнию куртки. Два — плавно, бесшумно и быстро потянуться за самым ближним мешочком. Три — надёжно спрятать его за пазуху и застегнуть молнию. Четыре — принять исходное положение.

Услышав лёгкий шорох, парень вздрогнул и обернулся. Позади него у самого порога стояла пожилая женщина в потрёпанном желтоватом плаще и теплом платке и смотрела на него с укоризной.

Наверно, бойцы сжалились и пропустили её без очереди. Как не вовремя, чёрт.

Чувствуя дрожь в коленках, Данилов слабо кивнул ей — мол, не выдавай, пожалуйста. Но бабка посмотрела на него и только покачала головой. Невысказанное обвинение повисло в воздухе как дамоклов меч. А может, и не было никакого обвинения, а он всё придумал, так и не отделавшись от комплекса вины, от которого давно пора было избавляться.

Данилов вжал голову в плечи, засунул руки в карманы и вышел прочь. Его сжигал стыд, но он был безумно рад свалившемуся на него изобилию.